Бархатный ангел - Страница 56

— Увезти меня! — Она так резко встала, что опрокинула стул. — Сегодня утром я умоляла Майлса Монтгомери взять меня с собой, но он отказался. И я не виню его! Из-за тебя его семья потеряла одного из горячо любимых отпрысков, и все же они не убили тебя, а, наверное, должны были сделать это.

— Брайан…

— Ты убил Брайана! — закричала Элизабет. — Все случилось из-за тебя, и поэтому, клянусь Богом, если ты еще хоть раз косо взглянешь на кого-нибудь из Монтгомери, я сама подниму на тебя меч!

Элизабет вышла из комнаты, чуть было не споткнувшись об Элис, которая, как обычно, подслушивала.

Прошло три дня, прежде чем Элизабет сумела усмирить свой гнев и сосредоточиться на обдумывании своего положения. Поразмыслив, она пришла к выводу, что ей необходимо серьезно взвесить все за и против и принять какое-то определенное решение. Она не допустит, чтобы ее ребенок рос в тех же условиях, что и она. Скорее всего, ей никогда не удастся соединиться с Майлсом, поэтому из мужчин самым близким для ее ребенка человеком может стать Роджер, который и должен заменить ребенку отца.

Элизабет нашла задумчивого Роджера у камина. Если бы она была мужчиной, то стащила бы его со стула и отшлепала по одному месту.

— Роджер, — произнесла она елейным голосом, — я никогда раньше не замечала, но у тебя начинает округляться животик.

Удивленный, он пощупал свой плоский живот.

Элизабет подавила улыбку. Роджер был очень красивым молодым мужчиной, привыкшим, что женщины обращают на него внимание.

— Конечно, может, в твоем возрасте, — продолжала она, — мужчина должен чуть-чуть полнеть, а мускулы начинают ослабевать.

— Я не так уж стар, — возразил Роджер, вставая и втягивая живот.

— Это как раз то, что мне нравилось в Шотландии. Тамошние мужчины — такие аккуратные и подтянутые.

Склонив голову набок, он посмотрел на сестру:

— К чему ты клонишь, Элизабет?

— Я пытаюсь удержать тебя от того, чтобы остаток своих дней ты провел, жалея себя. Брайан мертв, и, даже если ты до конца своей жизни каждую ночь будешь напиваться и валиться на кровать в бесчувственном состоянии, ты все равно не сможешь вернуть его. А теперь ступай и заставь своих ленивых рыцарей приняться за работу.

В глазах Роджера блеснуло некое подобие улыбки.

— Возможно, мне действительно надо немного размяться, — сказал он, прежде чем выйти из комнаты.

Шесть недель спустя Элизабет разрешилась от бремени крупным здоровым младенцем, которого она назвала Николасом Роджером. Сразу было видно, что ребенок унаследовал высокие скулы Гевина Монтгомери. Роджер привязался к малышу, словно тот был его собственным сыном.

Поднявшись с постели после родов, Элизабет принялась создавать уют для Николаса. Первым делом она приставила к малышу круглосуточную охрану, так как Элис, казалось, серьезно считала, что ребенок родился у Джудит с Гевином, и Элизабет не могла доверять сумасшедшей.

Едва Николасу исполнился месяц, как прибыло первое письмо от Джудит Монтгомери. В сдержанных выражениях в нем спрашивалось о ребенке и говорилось, что Джудит сожалеет о том, что ей не довелось встретиться с Элизабет, однако Бронуин всячески восхваляет ее. О Майлсе не упоминалось ни слова.

Элизабет тут же написала ей, восторженно рассказывая о маленьком Нике, сообщив попутно, что он похож на Гевина, а также попросила Джудит дать ей некоторые советы и рекомендации как молодой матери.

Джудит ответила тем, что прислала дорожный сундук, полный изысканной детской одежды, из которой вырос ее десятимесячный сын.

С некоторым вызовом Элизабет показала детскую одежду Роджеру и объяснила, что начала переписываться с Джудит Монтгомери. Роджер, обливавшийся потом после тренировки, ничего не ответил. Зато много чего сказать нашлось у Элис, правда, никто не обратил на нее никакого внимания.

Только в пятом письме Джудит упомянула о Майлсе, и то вскользь. Она написала, что Майлс живет с Рейном, причем оба они без жен и оба выглядят несчастными. Узнав эту новость, Элизабет целую неделю чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Весело посмеиваясь над колыбелью Ника, она рассказывала ему об отце и сводном брате Ките.

В сентябре Элизабет отправила Джудит цветочные луковицы для сада, засунув в посылку дуплет, собственноручно сшитый ею для Кита. Джудит ответила, что Кит полюбил этот дуплет, но и он, и Майлс —оба полагают что это работа Джудит, чем здорово рассмешили Гевина — Джудит постоянно слишком занята, чтобы иметь хоть чуточку времени и терпения для шитья.

Сразу после Рождества Джудит прислала длинное, серьезное письмо. Рейн воссоединился со своей женой, и, прежде чем вернуться в свое поместье, Майлс нанес визит Джудит и Гевину. Перемена в Майлсе потрясла Джудит. Он всегда любил уединение, но теперь от него вообще редко можно было услышать хоть слово.

И, хуже всего, его пристрастие к женщинам, казалось, совсем исчезло. Женщины все еще тянулись к нему, но он лишь подозрительно поглядывал на них, не проявляя ни малейшего интереса. Джудит пыталась побеседовать с ним, но единственное, что он смог вымолвить, звучало, примерно, следующим образом:

«Я женат, не забывай об этом. Муж и жена должны хранить верность друг другу». Затем рассмеялся и ушел. Джудит умоляла Элизабет простить Майлса, а также предупреждала ее, что все мужчины Монтгомери безумно ревнивы.

Элизабет ответила длинным, очень длинным и сердитым письмом. Майлс был единственным мужчиной и ее жизни; после венчания она умоляла его взять ее с собой, но он отказался. Элизабет написала, как и почему она уехала тогда с Роджером: только ради спасения жизни Майлса. Не одну страницу она посвятила описанию, как сожалеет (вот дура!), что так слепо поверила своему брату… И все же именно Майлс, а не она, виноват в том, что они живут отдельно друг от друга.